Коротышки, прозаическое Опции

[Galyna]

http://lib.tiera.ru/RUFANT/PUHOW/22-28.txt

Михаил Пухов. Коммуникабельный гуманоид

Клева не было в принципе. Солнце отражалось в озере уже часа полтора, а
я сидел без улова. Впрочем, в рыбалке важен процесс. Чтобы, что-то
поймать, надо забираться куда-нибудь в глухомань, где неподвижно стоят под
корягами метровые щуки, а на дне шевелят усами сомы. Но до таких мест
можно доехать лишь в отпуск.
Внезапно какая-то тень заслонила восходящее солнце. Прищурившись, я
посмотрел в ту сторону и увидал дисковидный летательный аппарат, с какими
встречались, по-моему, многие. Диск быстро приближался. По его гладкой
поверхности струилась тонкая пленка тумана.
Что ж, это справедливо. Если обитатели какого-то провинциального
городишки, чуть ли не ежедневно встречая пришельцев, каждый раз приходят к
полному пониманию, то чем мы хуже? Я лично всегда верил в летающие тарелки
и прочие НЛО.
Диск висел уже прямо над моей головой. Струистый туман растекался по
его обтекаемому днищу, как пар вдоль бортов готовой к старту ракеты. Потом
это струение прекратилось, и диск мягко рухнул в кусты в каких-нибудь
тридцати метрах от меня.
Разумеется, я уже стоял на ногах, забыв про удочку. Из-за диска
появился гуманоид, действительно очень похожий на человека, и направился
ко мне.
- Здравствуйте, - произнес он на вполне правильном русском языке и
оглянулся на свой летательный аппарат. В борту диска имелась большая
вмятина, которую я только теперь заметил. - Вы случайно не помните, где я
покалечил свое магадо? И почему я один?
Естественно, от неожиданности я слегка опешил. Но лицом в грязь падать
не стал. Я ответил как можно спокойнее:
- Не знаю.
- Следовательно, раньше мы не встречались, - заключил гуманоид. - Так я
и предполагал. Значит, вы не сможете мне сообщить, давно ли я нахожусь на
этой планете.
Отвечать на это было нечего. Да и вопрос-то отсутствовал. Я молчал,
собираясь с мыслями.
Гуманоид стоял рядом со мной и смотрел на неподвижный поплавок.
- Совсем не клюет?
- Откуда вы знаете? - удивился я.
- Сейчас вы скажете мне об этом, - спокойно объяснил гуманоид.
Логики в этом высказывании я не нашел. Однако по существу он был,
разумеется, прав.
- Да, - сказал я. - Совсем не клюет. Обычное дело.
И взялся за удочку, вытащить ее из воды. Чтобы не отвлекала.
- Погодите, - сказал гуманоид. - Сейчас вы поймаете рыбу.
Я подсек. Удилище согнулось. Такого не было у меня все лето.
- Рыба!..
- Вот теперь можно сматывать, - сказал гуманоид. - Больше никого вы
сегодня не подцепите.
Я повиновался. Я верил гуманоиду. Он не помнил, сколько времени провел
на Земле, но будущее предсказывал профессионально.
- Вероятно, вы живете у нас довольно долго, - предположил я.
- Почему вы так думаете?
- Вы хорошо говорите по-русски, а наш язык сложен для изучения.
Логично?
Гуманоид усмехнулся. Мимика у него тоже была совсем человеческая.
- Нет. Если я неплохо говорю по-вашему, то не потому, что когда-то учил
язык. В этом случае я бы его, конечно, забыл.
- Не понимаю.
- Для вас это звучит необычно, - согласился гуманоид. - Но любое
существо живет не только в пространстве, но и во времени. Для того чтобы
определять свое место в мире, мы располагаем специальными органами чувств.
Органы пространственной ориентации - это глаза, уши и так далее. Чувств
ориентации во времени два - это память и интуиция, то есть способность
предвидеть будущее. Если бы их у нас не было, мы были бы подобны мертвой
материи, для которой понятие времени практически лишено смысла.
- Допустим, - сказал я. - Это интересная точка зрения, но...
- Вы это поймете, - предсказал гуманоид. - Вероятно, вы замечали, что
ваши временные чувства несимметричны. У вас, людей, хорошая память, но
почти отсутствует способность к предвидению. Вы еще не знаете, что это
универсальный закон природы: из двух временных чувств одно обязательно
доминирует. Этот закон справедлив и для моих соплеменников. Но у нас это
не так, как у людей. Наоборот. Наша память слаба, и мы не помним своего
прошлого. Оно столь же туманно, как для вас будущее. Зато у нас развито
чувство предвидения, поэтому будущее мы знаем.
- Но это же страшно неудобно! Как вы ухитряетесь жить без памяти?
- Зато мы помним будущее. Уверяю вас, это ничуть не менее удобно.
Например, произнося длинную фразу, вы не всегда знаете, какими словами
кончите, но помните ее начало и вопрос, на который отвечаете. Я же помню
конец фразы и следующую реплику собеседника. Например, сейчас вы
собираетесь вернуться к языковым проблемам.
- Угадали, - согласился я. - Какое отношение эти сведения имеют к
знанию языка?
- Я пробуду у вас много дней, - объяснил гуманоид. - Несомненно, за это
время я успею изучить язык, а сейчас ясно вижу весь процесс обучения и
поэтому знаю язык заранее. Разумеется, потом я его забуду.
Я представил себе, как он изучает язык. В свете его высказываний это
выглядело так. Он разговаривает со мной, с другими, а говорит все хуже и
хуже. Чем больше говорит, тем меньше знает язык. Потом садится за словари
и учебники и забывает все окончательно. И покидает Землю.
- Откуда вы прилетели? - полюбопытствовал я.
- Не помню.
- Даже так? Не помните, где и когда родились?
- Естественно, - сказал гуманоид. - Наше прошлое подобно вашему
будущему. Разве вы знаете, когда умрете?
- А вы это знаете?
- О вас? - Гуманоид пожал плечами. - Естественно, нет. Вы ведь тоже не
знаете дату моего рождения.
Возразить на это было нечего. Как спорить с законом природы? Все
симметрично во времени. Ни он, ни я не знаем дня его рождения. И мы оба
ничего не можем сказать о моей смерти.
- Вы помните свое индивидуальное прошлое, - продолжал он. - Я знаю свое
индивидуальное будущее. Но не надейтесь услышать от меня что-нибудь
существенное для вас. Будущее, которое я знаю, вам неинтересно. А мне мало
пользы от вашего прошлого, даже если вы о нем подробно расскажете.
Он был прав. Допустим, я потребую от него комбинацию цифр, которая
выиграет в "Спортлото". Но он не знает выигрышной комбинации. Ему в его
будущем и в голову не придет заглянуть в таблицу. А если я попрошу его
сделать это, он тут же забудет о моей просьбе.
В конце концов, я ведь тоже не помню, какие числа выиграли в прошлом
тираже.
- Минувшее укутано мраком, - сказал гуманоид. - Если бы вы знали, как
это печально. Кто расскажет мне о моем прошлом? Почему я один? И откуда я
прибыл?
- Откуда-то оттуда. - Я показал вверх.
- Спасибо за информацию, - поблагодарил он. - В обмен я сообщу вам
кое-что из вашего будущего. Когда я улечу - а это вот-вот случится - вы
будете стоять, задрав голову, и смотреть мне вслед. Я очень ясно вижу эту
картину.
Мы помолчали.
- Кстати, что вы здесь делали? - внезапно спросил он.
- Ловил рыбу, - сказал я. - Потом прилетели вы. Оттуда, со стороны
солнца.
В разговоре наметился перелом. Раньше вопросы задавал я, теперь это
делал он. Естественно: моя память обогащалась, его предвидение
укорачивалось. Я знал о нем все больше, он обо мне - все меньше. Теперь я
лучше его понимал, что никакой пользы от нашего контакта не будет.
Я сказал:
- Значит, сейчас вы улетите на своем магадо.
- Откуда вы знаете, что оно так называется?
- Вы сами назвали его так.
- Да, возможно. - Гуманоид, грустно улыбнувшись, посмотрел на меня со
слабой надеждой. - Значит, мы не сообщили друг другу ничего интересного?
- Нет, - сказал я.
- К сожалению, так будет всегда, - сказал он. - Прощайте.
- Счастливого пути.
Он повернулся ко мне спиной и пошел, раздвигая кусты. Устремленный в
свое грядущее, он уже не помнил меня. По диску заструился волокнистый
туман, и аппарат беззвучно взмыл в чистое утреннее небо. Я стоял на берегу
озера и, задрав голову, глядел ему вслед.
Я и сейчас ясно вижу эту картину.

P.S. если цитаты можно посвящать, то посвящается Vicont-у (IMG:style_emoticons/default/smile.gif)

[Anastasia]

Виктория Платова

Не самый счастливый год

Просто омерзительный год. Чудовищный. Из рук вон. Прошлый год был нисколько не лучше. А уж позапрошлый … Вообще – катастрофа… В позапрошлом году она нашла в себе силы расстаться с Главным Мужчиной Своей Жизни после пяти лет мучений, измен, мелкого вранья и полнейшей неопределенности. Рвать пришлось с мясом, с кровью – и нельзя сказать, что теперь, по прошествии времени, все раны затянулись и все шрамы заросли.
Не затянулись. Не заросли. Как бы ей хотелось завести роман! Романчик, романишко. Даже краткосрочная связь спасла бы ее, но – увы – решиться на них она тоже не может до сих пор: хуже нет тревожить не затянувшиеся раны. И потом, все мужчины ей кажутся похожими на ее Главного Мужчину. Все пройдет, уговаривает она сама себя, все пройдет, и наваждение закончиться. Все пройдет, уговаривают ее кольцо с магическим квадратом на внутренней стороне, кольцо с календарем майя на внешней стороне и серебряный браслет с головой дракона вместо застежки. Купленные в разное время, но в одном и том же месте, они торжественно назначались талисманами. Амулетами, призванными помочь ей в жизни, избавиться от груза темного прошлого и показать дорогу к светлому будущему. Ни кольца, ни браслет не выглядят новыми, они приобретены на самом популярном в городе блошином рынке у метро "Удельная". Она ездит туда каждое третье воскресенье месяца (если не идет дождь). Но случаются и вне плановые вылазки в другие воскресенья и субботы (если настроение падает ниже нулевой отметки). Эти вылазки заменяют ей традиционный женский шопинг, а также визиты к психотерапевту, денег на которого и при желании не наскребешь.
Собственно, и кольца, и браслет – побочный продукт "Удельной", на самом деле ее интересуют старинные книги. На первое издание алхимического Viridarium Chymicum рассчитывать не приходится, но что-нибудь любопытное всегда можно отыскать. Пусть и не в самом хорошем состоянии, зато потом, начинается захватывающее - реставрация! Реставрирование старинных книг – ее хобби. Вот и теперь, три месяца кряду, она выпасает один-единственный фолиант, с шикарными гравюрами внутри. Фламмарион. "Атмосфера", издание 1916 года. Денег на "Атмосферу" не хватает катастрофически, беспредельщик-хозяин требует за нее пять тысяч рублей. Ну, не то чтобы требует, но стоит на своем и крепко держится именно за эту сумму, не желая сбивать ни рубля. Такого в ее практике еще не случалось, и книжники, как один шли ей на встречу, и торг был уместен всегда. Подвинуть же этого не представляется возможным, хотя и выглядит он вполне интеллигентно. Парень из хорошей (возможно - профессорской) семьи, невесть как затесавшийся в пестрый мир "Удельной".
Когда бы она ни приехала на блошиный рынок – он тут как тут. Стоит со своей книгой и уже издали приветственно машет ей рукой.
- Что-то давненько вас не было, - говорит он.
- Уезжала в отпуск, - отвечает она.
- И куда, если не секрет?
- В Барселону.
Оказывается, он тоже бывал в Барселоне, хотя она нравится ему гораздо меньше, чем, к примеру, Лиссабон, где влажно, ветрено и бегают старые облупленные трамвайчики без дверей. Он с ходу вываливает еще массу вкусных подробностей, в другое время она бы слушала лиссабонский эпос разинув рот, но сейчас, ее интересует только книга.
- Так вы мне ее уступите?
- Пять тысяч – и она ваша.
- А три вас не устроит? – спрашивает она из спортивного интереса, ведь в кармане у нее только полторы тысячи, взятые в долг до зарплаты.
- Не устроит, нет.
- Ну, тогда пока.
- Приходите, когда подкопите. Буду вас ждать.
И он действительно ждет: и в третье воскресенье месяца, и в последующую субботу. И они снова долго разговаривают, теперь уже о ее увлечении старыми книгами, о Гауди, а потом – об архитектурных стилях: он без ума от платереско, и он снова не сбавляет не рубля.
В какой-то момент (слава кольцам-амулетам и браслету-талисману большой респект!) она перестает думать о книге и начинает думать о ее хозяине. Какой он… не беспредельщик, нет! Какой он забавный, милый. Какой он умница и хороший рассказчик. И еще о том, что он совсем-совсем не похож на Главного Мужчину Ее Жизни. И от этого неожиданного открытия ее позапрошлогодние любовные раны затягивает тончайший резной узор. Платереско, не иначе. Пять тысяч за исцеление – не такая уж дорогая цена…
У него карие глаза (она давно заметила это), но они еще и грустные, и красивые (она заметила это только сейчас). Сейчас, когда все позапрошлогодние раны затянулись окончательно и ни одного, даже самого ничтожного шрама не осталось.