Почему мы должны осудить преступления советского режима? Опции

[phelix]

В ходе дискуссий с местными атестами выяснились устойчивые мифы об отношениях советской власти и Церкви. Вот ссылка на подборку материалов об истинном положении дел в то время. Для затравки то, что не раз вызывало разногласия:

К 1941 году были репрессированы за веру 350 тысяч человек, из них 140 тысяч священнослужителей. 150 тысяч человек пострадали в 1937-1938 годах, из них 80 тысяч расстреляны

...

Репрессии большевиков против РПЦ начались сразу же после революции. Однако они переросли в войну на уничтожение РПЦ как организации с середины 1930-х годов, когда власть бывшего семинариста Джугашвили, ставшего великим вождем всех народов Иосифом Сталиным, была уже безраздельной.

РПЦ воспринималась как "социально опасный элемент", которому места в "светлом будущем" не отводилось.

Уже в 1934 году были арестованы 6 епископов, в 1935 году — 14, а в 1936 году число арестованных архиереев достигло 20. В результате 10 мая 1935 года митрополит Сергий, старавшийся идти на все возможные и невозможные компромиссы с советской властью, был вынужден распустить Временный патриарший синод.

Начиная с 1937 года в рамках "выработки нового законодательства о религиозных культах" были созданы спецкомиссии по стране с целью проведения массовых репрессий. Жизнь приходов контролировалась инспекторами по наблюдению и сексотами НКВД, которые обязаны были докладывать обо всех особенностях церковной жизни, даже о том "куда расходятся деньги, полученные за просвирки и свечи". При малейшем подозрении в нарушении установленных правил или по любому, самому нелепому доносу священника арестовывали, а храм закрывали. Храмы вообще закрывали в массовом порядке, часто без всяких предлогов. Использовали их в лучшем случае под учреждения культуры и науки, в худшем — под амбары и склады.

В 1935 году только в советской России (без учета других республик СССР) было 25 тысяч действующих церквей. Уже на 1 апреля 1936 года в стране оставалось 15 835 храмов. В 1937-м было закрыто еще восемь тысяч церквей, в 1938-м — еще примерно шесть тысяч. По современным данным, на момент начала войны из дореволюционных российских храмов действовало примерно 350-400 церквей. И хотя официально вплоть до 1941 года в стране числилось 5000 православных общин, реально 90% из них не действовало из-за отсутствия священника. Правда, многие священнослужители ушли в подполье и окормляли верующих тайно. Но и там их настигал сталинский террор.

Именно Сталин санкционировал истребление духовенства с целью "физического сокрушения православия". По приказу наркома внутренних дел СССР Ежова за номером 00447 от 30 июля 1937 года церковники были поставлены по степени опасности для советского общества на второе место после кулаков.

Были установлены региональные квоты на репрессии на основе социального происхождения. Только в 1937 году были расстреляны 60 епископов. Рядовых священников репрессировали тысячами. Точное число трудно установить до сих пор. По разным данным, жертвами репрессий только начиная с середины 30-х годов до конца сталинского правления стали от 200 до 300 епископов. Общее число представителей духовенства РПЦ, ставших жертвами репрессий, Комиссия по реабилитации жертв политических репрессий 1995 года насчитывает в 200 тысяч (всего 500 тысяч "религиозных" репрессированных, включая уже представителей всех конфессий). Многим историкам эта цифра кажется завышенной: такого числа священнослужителей в России не было и до революции. Видимо, сюда попали еще и миряне. Так, уже по данным Комиссии по реабилитации Московской Патриархии, к 1941 году были репрессированы за веру 350 тысяч человек, из них 140 тысяч священнослужителей. 150 тысяч человек пострадали в 1937-1938 годах, из них 80 тысяч расстреляны.

Протоиерей Георгий Митрофанов указывает другие цифры: в 1937-1941 годах по религиозным делам были репрессированы 172 тысяч человек, из них 116 тысяч человек расстреляны. На основе сопоставления всех этих данных можно представить себе порядок цифр.

...

"Комсомолка" рассказала, как Сталин "возрождал" православие в СССР

[phelix]

Протодиакон Николай Попович об атеистах в окопах, несвятом Сталине и красоте христианства

— Отец Николай, ваше детство совпало с коллективизацией, массовыми репрессиями. Знали ли вы тогда что-нибудь об этом?

— Репрессии я помню. Мы жили сначала в Переделкино, отец у меня был там директором совхоза, потом переехали в деревню Михалково — это в Востряково, сейчас там Очаковский пивной завод. И в Михалково, и в соседних деревнях — Очаково, Тропарево, Никулино, Говорово, Солнцево — крестьяне имели большие огороды, выращивали на них замечательную морковь, продавали ее в Москве и жили в достатке. У всех были хорошие избы, дети ходили в школу.

Когда начали сгонять в колхозы, они отказались. Налоги, сказали, заплатим, а в колхоз не хотим, у нас есть надел. Их поочередно арестовали, причем арестовывали по ночам, и отправили на канал Москва-Волга, где все они погибли. Дети остались без отцов. Мой отец был землеустроителем, нарезал земли, и в январе 1938 года опять же ночью пришли чекисты и его забрали, а через месяц расстреляли на Бутовском полигоне.

— А на фронте вы о Боге не задумывались?

— Мама молилась, перекрестила меня, когда уходил на фронт, но я тогда не придал этому значения. К сожалению, ни до войны, ни на фронте не встречал я верующих людей. Хотя когда начался минометный обстрел, многие крестились и говорили: «Господи, помоги!». В душе у людей вера сохранялась. Я уже не раз говорил, в том числе и когда на первом канале выступал: «Де-юре люди были атеисты, а-де-факто — христиане».

Жил народ по совести, армия состояла в основном из крестьян, то есть большинство солдат выросли в благочестивых семьях, христианских. Относились друг к другу по-человечески, о дедовщине даже не слышали, по-моему, и слова такого не было.

— Какие бы мифы ни придумывали сегодня православные сталинисты…

— Абсолютно верно. Это от неграмотности. Да, в 1945 году в конце банкета Сталин поднял тост за русский народ, но уже в 1948… По-моему, я не ошибаюсь — в 1948 проходили выборы в Верховный Совет, Сталина избрали депутатом от Бауманского района, и он, выступая перед избирателями, сказал, что в войне победил новый общественный строй во главе с коммунистической партией. Эта речь была опубликована, мы ее в институте проходили. Ни слова там нет о русском народе.

А возьмите последние его работы — «Экономические проблемы социализма», «Марксизм и вопросы языкознания». Нынешние сталинисты не читали этих работ, а мы в юридическом институте знали их наизусть. Теперь точно не помню, в какой из двух работ, но точно в одной из них Сталин пишет, что по мере успехов социализма будет расти борьба со свергнутым классом.

1952 год — какие свергнутые классы?! Он просто обосновывает постоянный террор, и понятно, почему. Потому что без террора он не удержал бы власть, как потом не удержал ее Хрущев, не удержал Брежнев. Хотя при них были репрессии. А при Сталине был террор, да такой, что даже у его ближайших помощников — Молотова, Ворошилова, Калинина — жены сидели в лагерях. У Микояна двух сыновей арестовали — мальчишек 15 и 17 лет. Они живы, рассказывали.

Никому не доверял Сталин! Хрущев рассказывал, что, бывало, едет с Булгариным на дачу в Кунцево и думает: «Обратно — домой или в лагерь?». Зная природу человеческую, Сталин понимал, что только так, с помощью террора, он удержит власть. Отсюда его культ.

Все это я понял, когда стал христианином. А в Якутию в 1957 году я приехал, накачанный марксистской экономической наукой, можно сказать, фанатик. Но когда мне рассказали очевидцы, что в тридцатые годы туда приходили эшелоны с раскулаченными и по полвагона мертвых — везли неделями, не кормили, вагоны не отапливались, — что ссыльные только в 1956 году получили паспорта, я задумался: что же это за светлое будущее?
Князь Жевахов писал, что с 1918 по 1922 год по спискам расстреляно около двух миллионов человек: офицерство, духовенство, купечество, крупные чиновники. Большевики уничтожили всю государственную элиту, всю русскую основу. Кодекс приняли в 1922 году, а до этого вообще закона не было, только «революционное правосознание»: не нравишься ты мне, потому что кулак или кадет — к стенке.

— Но вернувшись из Якутии, вы вступили в партию. Считали, как и многие после XX съезда, да и в начале перестройки, что Сталин исказил идеи великого Ленина?

— Когда был опубликован доклад Хрущева на XX съезде партии, страна пришла в ужас. Мы, молодые тогда люди, сразу приняли Хрущева как освободителя, не поняли, что он сам такой же. Думали, что начинается восстановление настоящей демократии. При Ленине она все же была — внутрипартийная. Дискуссия среди своих допускалась. При Сталине преследовалась любая дискуссия, требовалось полное единогласие и единомыслие под его гениальным руководством.

Это подчеркнуто еще в письме Свердлова Ленину из ссылки, где Свердлов был вместе со Сталиным: «Меня поразил Коба. Он сказал, что будущая партия — это орден меченосцев своеобразный, где существует только один вождь и беспрекословное подчинение ему во всем. Иначе это будет не партия, а бардак, хаос». Откуда у Сталина такие представления? Я читал у одного эмигранта, который учился с ним в семинарии, что на четвертом курсе Сталин поразил всех курсовой работой «Причины гибели Цезаря». Тогда изучали римскую историю не как сейчас, а досконально, она была основой государственного права.

Сталин до семинарии четыре года учился в духовной школе, поэтому историю Рима знал блестяще. В своей курсовой он писал, что Цезарь погиб, потому что не создал аппарат личной власти. Понимаете, что это значит? Когда у тебя аппарат личной власти, ты управляешь государством как механизмом.

Известно, что Цезарь свергнул Помпея Великого, перед которым преклонялся. Но встав во главе Римского государства, Цезарь совершил серьезную ошибку — всех блестящих помощников Помпея он взял себе в аппарат. Кто убил Цезаря? Брут — правая рука Помпея. Сталин учел эту ошибку. Для него Ленин был и остался до конца дней «Помпеем Великим» — нигде у Сталина вы не найдете критики Ленина. А весь аппарат Помпея-Ленина Сталин, придя к власти, уничтожил.

Ведь при Ленине, когда Сталин уже стал генеральным секретарем партии — это была тогда техническая должность, помощники Сталина — Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков, Шкирятов — подавали бутерброды членам политбюро Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Бухарину и вызывали для них машины. То есть прислуживали. А когда Сталин пришел к власти, прислуга стала аппаратом.